Забытые навыки Самураев Дзиген-Рю. Некоторые концепции военного дела.

    Сенсей Роланд Хаберзетцер в течение многих лет сотрудничал с журналом «Дракон», а также с журналами, предшествовавшими этому названию. Примечательно, что его участие в рубрике «Боевые основы», которую он создал в 2010 году, было важным освещением тех тем, которые часто очень плохо известны людям, практикующим боевые искусства.
    Историк в области этих искусств, известный благодаря своим многочисленным публикациям, на которые всегда ориентируются, а также Ханши, 9-й дан Каратедо школы Гембукан (Япония), с титулом Соке в своём собственном стиле Тенгу-Рю (Тенгу-но-Миши). Он возвращается в этом выпуске с вкладом в неизвестную тему в мире боевых искусств, более разделённую, чем когда-либо, на школы, стили, множество экспертов, движения. На примере этой школы меча, где многие самураи не гнушались эффективностью современного оружия, когда у них была возможность использовать его в реальных условиях.
    Строки, в которых есть над чем поразмыслить о значении подлинного боевого искусства прошлых лет, которое сегодня следовало бы расширить за пределы бессмысленного деления на школы, которое всё более отдаляет от сути послания, переданного древними мастерами. Однако, достаточно выйти за рамки внешней видимости, чтобы увидеть, что прошлое будет иметь смысл для будущего…

Острая потребность в напоминании о подлинно боевой истории

    Культурная основа искусств, которые всё ещё называют «боевыми», теряется. На самом деле это уже произошло. Из-за невежества, из-за лёгкости, из-за привлекательности других вещей. Эра соцсетей, которая устраивает так многих людей. Не видно, как можно вернуться назад или с чего даже начать, когда потребность и желание сделать это могут однажды возникнуть. Однако я верю, что это возвращение к источнику произойдет. Как возвращаются циклы.

    На данный момент мы движемся по, своего рода, туннелю, переходу к горизонту, где любые линии передачи древних знаний будут когда-нибудь более тщательно раскрыты. Тем не менее, мы должны держаться в этом туннеле под градом дезинформации, невежества или даже глупости. Я один из тех, кто считает (но много ли нас осталось с течением времени?), что нужно сохранять и передавать знания, независимо от встречных ветров и насмешек. Кроме того, стремиться к исследованиям, чтобы сделать вещи более сильными и более подходящими для того, что нам понадобится завтра, в мире, очень сильно отличающемся от того, из которого к нам пришли корни боевых искусств.

    Тем не менее, необходимо время от времени пытаться что-то вспомнить об этой истории боевых искусств. Вот одна из них, о влиянии оружия на практику голыми руками. Мы не будем возвращаться к Бубиши, или Цзи-Сяо-синь-шу генерала Ци-Цзи-Гуана (1), где всё уже очевидно, хотя и очень мало известно сегодняшней «боевой» публике. Достаточно отступить на столетие или два назад. Я хочу привести здесь пример, не более известный, чем отдалённое учение Бубиши, но который, тем не менее, глубоко пронизывает карате Шотокан и который практикующие (по крайней мере, в мире спортивных техник, произошедших из боевых искусств) не достаточно хорошо знают. Это японская техника боя на мечах Дзиген-Рю (Дзиген-Рю Кендзюцу).

    Сторонники этого стиля придерживались сохранения «жизненно важного» содержания их боевой науки в эпоху (середина 19 века), когда западные технологии обрушились на Японию, которая, тем не менее, считала, что обошла их стороной. Эксперты этого стиля уже сопротивлялись переходу к методам «доджо», постепенно отходящим от реального боя, чему способствовали сёгуны Токугава, которые запрещали возвращение к кровавым войнам между соперничающими кланами. Этот «мир Токугавы», безусловно, утвердился, но ценой истощения технического содержания Рю Бугей, то есть потери определенной «мощности» своих бойцов.

    Положительный момент: столкнувшись с потоком иностранного оружия, многие самураи провинции Сацума на юге страны стремились без смущения интегрировать его в арсенал, который должен был оставаться эффективным любой ценой. Те, кто был в Дзиген-Рю, не остались в стороне. На самом деле, мне кажется, что этот стиль заслуживает внимания по крайней мере по трём причинам: его ориентация оставалась «фундаментально боевой», это один из корней, хотя и малоизвестный сегодня, японского карате, и, наконец, как пример желания интегрировать новый арсенал воинов, широко распространившийся в Японии в 19 веке – огнестрельное оружие. Что ещё менее известно. И это корень моего размышления.

Техника и дух, высеченные для войны

     Дзиген-Рю или Дзиген-Рю Хёдо Кендзюцу («Рю – школа, Дзиген – разоблачённая реальность») – это стиль фехтования на мечах (Кендзюцу), который использовался Самураями клана Симадзу (около Кагосимы) с семнадцатого века, и основы которого восходят к Нен-Рю. Его основателем был Того Бизен-но-ками Шигекура, который привёз его основы после поездки в Киото (там он долго учился у монаха по имени Дзенкичи, или Дзенкицу, 1567-1594 гг., который раньше был воином) и в конечном итоге ввёл его как новый боевой стиль клана.

    Дзиген-Рю действительно заменил Тайша-Рю, который обвинили в неэффективности после кровавого поражения самураев Симадзу на берегах Сендая в 1587 году. Поэтому в 1604 году новый Даймё Симадзу Иэхира приказал провести Тарю-дзиай (нападение без правил), чтобы выбрать между двумя стилями, в конце которого победил сам Того, тем самым сделав Дзиген-рю новым официальным стилем Симадзу.

    Дзиген-рю быстро приобрёл репутацию непобедимого. Его огромная эффективность была основана на исключительной и интенсивной физической и умственной подготовке. Техника удара мечом изучалась только для атаки (техника парирования мало изучалась), целью было нанести только один удар (Иккен-Хисацу), но со страшной силой, быстро преодолев расстояние, отделяющее от противника. Удар наносился в сопровождении леденящего кровь Киай с выкриком «Хэй!», и был синхронизирован с контролируемым дыханием (Кокю). Затем немедленно покидали точку удара, чтобы встретиться с новым противником, не оставляя разум в плену предыдущей ситуации (поэтому нет «туннельного видения», как в современных формах спортивного противостояния).

    В центре этой интенсивной подготовки было так называемое упражнение «на растущем дереве» (Тачики-учи) с целью развить скорость и силу удара. Таким образом, наносили косые удары (Кеса-гири) по обеим сторонам ствола дерева или по вертикальному столбу дубовой палкой. Упражнение состояло в том, чтобы встать на расстоянии примерно 5 или 6 метров от цели (а иногда и больше на открытом воздухе), подняв палку, как Боккен, в защитное положение под названием «стрекоза» (Тонбо-но-камае), а затем броситься с длинным Киай, для удара силой и с абсолютной умственной решимостью, как только достигнуто правильного расстояния.

    Говорили, что нужно тренироваться без устали, нанося 3000 ударов утром и 8000 ударов вечером («Аса-ни-санзен, ю-ни-хассен»). Якума Дзиген-рю (или Нодати Дзиген-рю), в котором использовалась версия с горизонтальным столбом, была ветвью Дзиген-рю, основанной в середине периода Токугава-дзидай (1603-1868) Якумой Гёдзаэмоном Канэнобу, как упрощенная форма предназначен для массовой подготовки воинов, которые не все могли быть на уровне настоящих самураев, но при этом эффективность (всегда этот главный приоритет!) не приносилась в жертву.

    Эта особая концепция боя (на самом деле выживания, не предназначенного для форм, практикуемых в Доджо, где так много очень жёстких школ потеряли свою эффективность и авторитет во время долгого Мира Токугавы), была основана на знаменитой технике меча, в которой была сосредоточена вся сущность Дзиген-Рю. Этот конкретный удар, известный как Унё-но-кэн (Унё, Унёу, название, также данное сертификату о высшей степени мастерства в школе, который также был бы присужден Мацумуре Сокону, как увидим ниже), в частности, имел вид известного режущего движения. под названием Сакуку-сэцудан, в концепции единственного и решающего удара. Некоторые гарды (Цуба) мечей этой школы были крупнее и тяжелее, чтобы благодаря инерционному эффекту добавить ещё больше мощности удару. Эта было на расстоянии более пяти метров, которые нужно было преодолеть всего за три шага, чтобы молниеносно поразить противника.

    Агрессивность Дзиген-рю также отражалась в обучении Боккену, кривизна которого почти отсутствовала, а ручка (Цука) была длиннее, что позволяло передавать максимальную силу удара. Дзиген-рю, однако, имела очень сильную философскую поддержку, которая настаивала, в частности, на том факте, что нет необходимости систематически обнажать меч для разрешения конфликта (развитие представлений о Кацудзин-кен, мече, который «оставляет жизнь» и Сацудзин-то, меч, который «приносит смерть»).

    Этот стиль, очень физически и умственно насыщенный, требующий строгого кодекса поведения, считался одним из самых эффективных в искусстве владения мечом. Он был тем стилем, с помощью которого многие воины Сайго Такамори (1827-1877) какое-то время сдерживали совершенно новую японскую армию, созданную императором Мэйдзи (Мэйдзи-дзидай), но оснащенную современным огнестрельным оружием, во время великого восстания самураев Сацума в 1877 г. (Сацума-но-ран, вдохновивший на создание фильма «Последний самурай»).

    Однако здесь следует вернуться к одной важной детали, в значительной степени упущенной из виду историей: к тому факту, что многие самураи с юга, а не только из Дзиген-Рю, знали об эффективности этого нового оружия и даже включили его в свой собственный арсенал. Разумеется, это были первые поколения такого оружия, а не автоматические винтовки, пушки и пулеметы Гатлинга с огромной огневой мощью, которые могли выставить на вооружение новые имперские войска и которые новая имперская власть закупала за большие деньги у торговцев американского и европейского оружия! Таким образом, соотношение сил оставалось в значительной степени неблагоприятным для них, но многие воины, сплотившиеся на стороне Сайго Такамори, инициатора великого восстания против нового императора, приобрели оружие, мушкеты и пистолеты старого образца.

    Сам Сайго был самураем из клана Сацума. Он даже был в своё время главнокомандующим имперскими силами, а затем назначен маршалом, что не помешало ему уйти в отставку в знак протеста против принятого правительством решения об отмене статуса самурая и его замене современной призывной армией, обученной на Западе. После разрыва с действующей властью он удалился в Кагосиму, чтобы открыть там множество Доджо, где молодёжь Сацумы и Осуми обучалась классическому военному искусству, а также этике Бусидо. Туда стекались тысячи молодых людей, школы Сайго стали центрами открытого протеста против стремления токийского правительства к современности. И тогда он стал тем человеком, которого нужно было убить. Через несколько месяцев восстание было подавлено, несмотря на многочисленные факты храбрости самураев Сайго и смерть последнего, получившего… пулевое ранение, прежде чем он совершил Сэппуку по традиции.

    Ещё один анекдот о времени, когда огнестрельное оружие было гораздо более интегрировано, чем мы думаем сегодня, в классический арсенал воинов: те, кто отказывался от него, могли лишь доказать, что холодное оружие, тем не менее, окружено привлекательной этикой (той, что была передана нам), и это всегда было превыше всего. Это Шимпей (ещё один знаменитый самурай Кюсю, друг Сайго Такамори, который какое-то время был заместителем министра образования, а затем министром юстиции, а значит, не только воином на поле боя), который также взялся за оружие, чтобы поддержать Кюсю, который хотел прибегнуть к использованию только Катаны для своих войск, из абсолютного уважения к Традиции (и вопреки мудрому совету Сайго) был побеждён и обезглавлен в 1874 году. Воин должен формировать себя своевременно…

Определяющее влияние на японское искусство «пустой руки»

    Несомненно, что Дзиген-рю повлияла своим жёстким представлением о практике войны на Окинава-те, предка карате. Эта передача происходила по двум каналам и в два периода.

    Сначала Хаэбару Ояката, эксперт по мечу Дзиген-рю, который представил свой стиль на острове Окинава около 1700 года. Он оставил первые его следы, которые оказали глубокое влияние на местные методы рукопашного боя (Тоде). В то время это был, прежде всего, Мацумура Сокон (1800-1896), включивший основы Дзиген-рю в собственный стиль рукопашного боя. Именно в качестве офицера гвардии окинавского короля Сё Ко (1787-1834) он смог сопровождать последнего в его путешествиях по провинции Сацума. Именно там он смог много раз в течение двух лет тренироваться в доджо Идзюин Яситиро с самураем Кагосима.

    Мы знаем, что с тех пор он обогатил свой метод боя тем, что он открыл в контакте со специфическими направлениями этого Рю, в частности важностью выковать тело и дух, постоянно нанося удары Боккеном по неподвижному столбу. Некоторые японские историки карате считают, что Мацумура был у истоков использования Макивары, поскольку она известна тем, что по ней наносят удары голыми руками, даже если другие боевые искусства, особенно в Индии и Китае, знали аналогичный тип инструмента для закалки естественного оружия человеческого тела (что, следовательно, выразилось на Окинаве определенной жёсткостью приемов и позиций по сравнению с формами китайского происхождения, более гибкими).

    Как и в духе Дзиген-рю, на макиваре каждый удар всегда наносился с ощущением единственного и решающего удара (Чимей), что частично отличалось от манеры выполнения ударов в стилях «вращающегося бокса» со множеством круговых ударов, пришедших из Китая на Окинаву. Хотя, конечно, прямые удары были известны и в китайском боксе.  Очевидно, что для уверенного достижения такого ударного эффекта необходимо минимальное время сосредоточения на цели (удар с мысленной концентрацией в точке цели, с мощной опорой на землю). Но, благодаря эффекту кумуляции при каждом последующем ударе, в случае множественных и одновременных атак, это, в конечном итоге, станет препятствием для своевременного решения общей проблемы.

    По сути, этот выбор более линейной направленности приёмов «пустой руки» Мацумуры в конечном итоге привёл столетие спустя (2) к единственной версии борьбы с одним противником в идеальном «туннельном видении». Однако сосредоточение бойца в одном жёстком направлении имеет все шансы оказаться фатальным в случае окружения (что противоречит учению Дзиген-рю).

    Как бы то ни было, Мацумура Сокон передал это учение Азато Анко, а тот, в свою очередь, полностью или частично передал его Фунакоши Гичину (который, однако, не применил его в своём первоначальном стиле Шотокан). Позже его можно найти в исследованиях Фунакоши Ёситаки, который после 1938 года сильно изменил стиль своего отца Шотокан. Таким образом, мы находим очевидные и всё ещё сильные следы этого вплоть до современного Шотокана: мощная блокировка, одиночная атака с большого расстояния, полное взаимодействие тела и разума, поиск единственного удара Цуки, со смертельным исходом, сопровождение удара с проникающей силой (Киме и Киай)…  

    Мы также находим следы Дзиген-рю в трёх Ката, разработанных Фунакоши Гичином и его сыном: Тэн-но-ката, Чи-но-ката и Джин-но-ката. Передача могла осуществляться «внутренним» путем (или «теневым» путем, Каге), от Мацумуры к Азато, а затем к Фунакоши, отцу и сыну (хотя не может быть уверенности в происхождении знаний Ёситаки). Существовала также техника палки, характерная для Дзиген-рю, Дзё-дзюцу Дзиген-рю (о которой Мацумура тоже должен был знать) (3).
    Влияние меча на технику голой руки, несомненно, благодаря Мацумуре, оставило свой след в карате Шотокан-рю.

Вхождение в современность

    Вернёмся к другому ракурсу освещения того же Дзиген-рю. Более неожиданному, несомненно, и тем не менее. Но здесь необходим небольшой экскурс в военную историю Японии, уходящую в 16 век. Португальские моряки команды мореплавателя Фернана Мендеса Пинту, как считается, были первыми, кто познакомил японцев с аркебузами, после шторма, который выбросил их корабль на побережье острова Танегасима и случайно привел к местному Даймё Токитака. Копии аркебузы немедленно сделал его оружейник Яцуита Кинбей, прежде чем отправить их Даймё Симадзу Такахиса из Сацумы, который поспешил сделать то же самое.

    Это оружие очень быстро нашло применение с 1550 года в сопернических боях между различными военачальниками. Оно сразу изменило военную тактику и прозвучало в битве при Нагасино в 1575 г. похоронным звоном по традиционной кавалерийской атаке с холодным оружием. Ода Нобунага и Токугава Иэясу разбили там кавалерийские атаки войск Такеда Кацуёри, сына Такеда Шингена. Нагасино был первой яркой демонстрацией превосходства огнестрельного оружия над традиционным вооружением самураев: три тысячи пеших мужчин (Асигару), особо не обученных, но вооруженных аркебузами, косили последовательными залпами бессильные атаки и все более беспорядочную кавалерию Такеда.

    Победа Оды была уроком, и эта ужасная констатация факта стала сигналом к быстрому распространению огнестрельного оружия по всей Японии. Среди наиболее известных кузнецов, получивших известность в этой области в последующие века, были Нагасава Сё (написавший техническое руководство по изготовлению и применению огнестрельного оружия в начале 17 века) и Кунитомо Тобей (1778-1840 гг.: знаменитый изобретатель-ремесленник из деревне Кунитомо, работая от имени сёгуна Токугавы, он получил имя Кунитомо Теппо-кадзи (кузнец огнестрельного оружия).

    По сообщениям, к 1603 году в Японии насчитывалось до 200 000 единиц огнестрельного оружия, причём каждый военачальник вооружал часть своих людей этими аркебузами, показавшими несомненную эффективность. Отомо Сорин (1530-1587), обращённый в христианство и ярый защитник миссий иезуитов в Японии, был одним из этих пионеров в использовании огнестрельного оружия, как и многие Сохей (воины-монахи) в своих укреплённых монастырях. В 1841 году самурай Сакума Шозан (1811-1864 гг.) даже приступил к изготовлению современных пушек по образцу тех, что были импортированы из Голландии. Практика стрельбы из мушкетов появилась в нескольких школах Бу-дзюцу в 19 веке (см. ниже).

    В качестве доказательства приведён далеко неисчерпывающий список огнестрельного оружия, использовавшегося в период с 16 по 19 века, с богатой терминологией для обозначения этого нового и часто взаимодополняющего оружия (у этого огнестрельного оружия также было общее обозначение Каки).

Хинаваджу, Теппо, Бобия («огненная стрела»), или также Танегасима (это были первые аркебузы, привезенные в 1542 году в Японию португальскими моряками, потерпевшими кораблекрушение на острове Танегасима),

Азама-дзуцу, или О-дзуцу-тайхо (длинная аркебуза, предназначенная для стрельбы с лодок или крепостных валов. Длиной до двух метров, поэтому она была настолько тяжёлой, она могла стрелять только с опоры).

Наге-теппо (маленькая ручная граната, используемая ниндзя, изготовленная из выдолбленной яичной скорлупы и заполненная химическими препаратами или взрывчатыми веществами).

Какае-одзуцу (портативная мортира, изготовленная из дерева и армированная бумагой).

Тан-дзуцу, Кендзю или Тандзю (так назывались первые пистолеты с фитилём).

Футокоро-теппо (маленький бронзовый пистолет).

Вакидзаси-теппо (пистолет с колесцовым замком, удлинённый коротким лезвием)…

    Одновременно с развитием новых и эффективных видов оружия, и так же очень быстро, появилась забота о том, как можно эффективнее их уничтожить. Вечная история противостояния меча и щита… Так, Датэ Масамунэ (1567-1636), Даймё клана Датэ, владыка замка Ёнэдзава, сражавшийся вместе с Тоётоми Хидэёси, а затем Токугавой Иэясу, был известен тем, что носил жёсткие, тяжёлые и гладкие пластинчатые доспехи, наподобие европейских доспехов. Именно в Юкиносите и Сэндае (отсюда и название Сэндай-до для этого типа доспехов) работал кузнец Мётин Хисаэ (1573-1614), который, как предполагается, первым создал эту модель кирасы для Датэ. Михару Госен, известная как большой знаток боевых искусств, лично командовала мушкетёрским корпусом своего мужа Датэ Масамунэ.

    Таким образом, быстрее и шире, чем можно было бы подумать, практика стрельбы из огнестрельного оружия и использования взрывчатых веществ (Ка-дзюцу, Каяку-дзюцу, Хо-дзюцу, Секкия в артиллерийском отношении) была интегрирована в умения воинов. Были даже созданы новые школы стрельбы (Рю), иногда интегрированные в классические стили Бу-дзюцу, которые уже практиковали многие другие методы боя с холодным оружием или техники голой руки.

Среди самых известных:
* Инатоми-Рю (или Инатоми Ичиму-Рю): она, вероятно, была крупнейшей и самой известной школой, обучающей стрельбе и обращению с огнестрельным оружием, основанной Инатоми Ига-но-ками Наое (1550-1611). Служа Сёгуну Токугаве Иэясу, он официально отвечал за массовое производство огнестрельного оружия. Он также сам был инструктором по стрельбе у нескольких Даймё и оставил текст «Инатоми-Рю Хиденшо» (иллюстрированное и точное руководство по различным техникам, позициям стрельбы, с советами, правилами безопасности).
* Морисиге-рю: был создан в 1803 году Морисиге Юкие Цуёси (некоторые датируют его 1758 годом).
* Касуми-Рю (или Танегасима-Рю): создана в начале 17 века Марутой Кюзаемоном Морицугу, учеником Катагири Сакон Шою.
* Иккан-рю: ветвь, происходящая от Инатоми-рю, школы стрельбы из огнестрельного оружия, основанной Оку Яхей Такемасой в начале 17 века, из стилей, которые он изучал (Инатоми-рю и Цуда-рю).
* Итидзэн-рю: основан энтузиастом боевых искусств Тикамацу Хиконошин Сигэнори (1695-1778). Мастер оружия Токугава Ёсимити, Даймё провинции Овари, он обучал под именем Зенрю Ремпейден очень полной боевой системе, включая Хо-дзюцу школ Имагава-рю и Оно-рю, которые он переименовал в Дзитоку-рю.
* Иен-рю: школа, происходящая от Такашима-рю или Сэйё-рю («Западная школа») Симосоне Канэсабуро Нобуацу. Особенно интересно: основатель Сэйто-рю Такашима Сюхан (1798-1866) преподавал по самым современным западным инструкциям. Уроженец Нагасаки, последний сблизился с голландской колонией, которая была разрешена Сёгунами на острове Дэдзима. Таким образом, у него были все разрешения для импорта из Голландии большого количества оружия, от самого лёгкого до самого тяжёлого, для изучения обращения с ним и его обслуживания. Но когда, слишком ориентируясь на западную современность, он впал в немилость при дворе Сёгуна и в конечном итоге был заключен в тюрьму в 1842 году, Симосоне пересмотрел этот метод, отменив заповеди тактической подготовки (Гунпо-шорен), которые до сих пор давались на голландском языке, а также манеру одеваться по-западному во время боевых действий. Затем он переименовал метод в Иен-рю. Но когда в 1853 году Такашима Сюхан был амнистирован, два эксперта по стилю, Дайго Киемацу и Мори Итима, вернулись к имени Сэйё-рю.
* Икка-Рю: основан в конце 16 века Томари Хебу Шою Фудзивара-но-икка.
* Имагава-Рю: основана в 17 веке Ронином Имагавой Годаю, который особенно преуспел в стрельбе из пистолета.
* Оно-Рю: основана Ронином по имени Тории. В середине 17 века она включила стиль Имагава-Рю, что привело к созданию стиля Дзитоку-Рю.
* Цуда-рю: основан Цуда Кенмоцу Казунагой.
* Дзитоку-Рю: основан Чикамацу Хиконошин Сигэнори в первой половине 17 века на базе Имагава-рю и Оно-рю.
* Секи-рю: школа стрельбы из аркебузы, основанная в 1803 году Морисигэ Юкиэ Цуёси.
* Йо-рю: основан в конце 16 века Такано Куродзаэмоном Ясунагой.
* Такашима-рю: одним из самых известных инструкторов был Мори Казума, самурай из Нагаока.
* Учида-рю: где Учида Рёгоро (1837-1921), увлеченный боевыми искусствами, эксперт во многих областях, добавил Хо-дзюцу в свою практику.
    Среди других примеров интеграции огнестрельного оружия в боевую практику: Гэки-рю, Огино-рю, Тацукэ-рю, Буэ-рю, Такашима-рю….

    Может ли уже этого списка быть достаточно, чтобы наконец избавиться от упрямой идеи, упорствующей вопреки доказательствам, той, которая хочет заставить поверить в то, что Самурай неизменно доверял только своей Катане, чтобы выжить? Своему единственному мечу? Известно ли, что кто мог, у кого были средства, не лишал себя поддержки огнестрельного оружия помимо меча?

    Так поступали в том числе и воины клана Сацума, не гнушавшиеся новой технологией. В период Бакумацу, этого переходного периода (1853-1867 гг.) между концом сёгуната Токугава и началом эпохи Мэйдзи, когда наблюдалось настоящее кипение в военной практике и за которым последовали ожесточённые вооружённые столкновения между сторонниками Сёгуна и Императора (Босин-сэнсо, 1869-1869 гг.), широко использовалось всё имевшееся в распоряжении огнестрельное оружие. Но используемые модели, устаревшие с точки зрения оружия, поставляемого Западом новому имперскому ордену, и небольшое количество доступных образцов, не имели большой весомости.

    Тем не менее, знания, а часто и дополнительная практика обращения с индивидуальным огнестрельным оружием, были широко доступны. Многие самураи Дзиген-рю, к которым мы можем сейчас вернуться, принимали в этом участие. Правда, тогда было гораздо больше длинноствольных ружей (мушкетов), чем ручного оружия (пистолетов с фитильным замком). Дэвид Халь (4) приводит чрезвычайно разветвленную генеалогическую таблицу ветвей Дзиген-рю, не упоминая отдельно ни ту, ни другую практику Хо-дзюцу.

    В этом нет ничего удивительного и это ничего не доказывает: следы, разбросанные по сотням существовавших в середине 19 века Рю, были быстро стерты авторитетом Мэйдзи (как и всё, что касалось статуса Самураев прошлых лет) просто потому, что новая власть не могла оставить никаких тлеющих углей, которые могли бы разжечь гражданскую войну. Огнестрельное оружие было зарезервировано для тех, кто представлял имперскую власть (новая рекрутская армия, появившаяся во время революции Мэйдзи).

    После 1925 года и до 1945 года японский офицер всё ещё носил меч, а также… пистолет Намбу. Постановка Японии на колени Второй Мировой Войной, а затем американской оккупацией, последовавшей с генералом МакАртуром, безусловно, поставили под запрет любое огнестрельное оружие, которое и по-прежнему строго запрещено для сегодняшних простых граждан (за малым количеством исключений, разрешённых для охотничьей сферы), за исключением представителей власти (и … мира якудза, как всем известно).

    Как мог Шихан нынешнего Дзиген-Рю по-прежнему претендовать на весь старый технический багаж своей школы, пытаясь восстановить связь с ветвью Хо-дзюцу, потерянной в тайнах Истории…? Даже, конечно, не осмеливаясь претендовать на выход за рамки практики в рамках … доджо? Сможет ли он ещё? И будет ли он вообще иметь право в современной Японии…? Без шансов. Просто источник неприятностей (5)

    В этом небольшом напоминании об истории боевых искусств в свете Дзиген-рю особенно привлекательны три момента:
– сильная Традиция, уходящая корнями в прошлое (богатство старых школ)
– но сложное наследие, сведённое к самому необходимому (до такой степени, что служит примером: определяет эволюцию по крайней мере одной ветви Окинава-те)
– взгляд на боевые искусства, прибывшие из других стран (чтобы продолжать способствовать поиску постоянно улучшающейся эффективности в этой области. Точка, в которой это ещё может служить примером…)

    Это образ того, какой должна быть живая традиция, развивая главное (таким образом, этику, нравственный смысл того, чему учат), убирая ненужное и обогащаясь всем, что может принести ей новую эффективность. Дзиген-рю, как и некоторые другие Рю, объединяющие холодное и огнестрельное оружие: от корней до новых побегов… Интеграция восходящего и нисходящего потоков опыта, чтобы оставаться успешным в «делах войны». Урок, который пришёл, но был забыт бывшими «практикующими» Самураями Сацумы. Боевое искусство должно впитывать своё время…

Образец боевого искусства с интегрированными техниками?

    То, что просто упоминание такого угла практики может смущать в нынешнем мире, где огнестрельное оружие демонизируется из-за некоторых безответственных безумцев (и требуется крайняя решимость предотвратить причинение вреда), можно понять. Но это другая проблема, и не стоит стирать все очевидные материалы военной истории людей всех времен, которые никогда не делали различий между средствами, используемыми в бою для достижения желаемого результата.

    Пусть это может создать огромные практические проблемы, конечно, но не обязательно, когда принцип будет принят и решение будет принято, с пониманием метода и под строгим руководством. Это не умаляет вопроса, лежащего в основе подхода к «боевым» занятиям. То, что это не могло привести к «продукту», который можно было бы предложить массе практиков (по крайней мере, того типа, который мы знаем сегодня), очевидно.

    Но эта проблема здесь не вписывается в тему. Поскольку я говорю о боевом искусстве с его абсолютами, с его одержимостью, эффективностью под контролем, нет приемлемых заменителей, которые мы могли бы популяризировать, не опасаясь незаконного присвоения, но ценой новой и неизбежной потери подлинности.

    Собственно говоря, посмотрите внимательно. Это уже происходит на наших глазах: такой тип интеграции холодного оружия с огнестрельным происходит уже давно, медленно и верно (как это было во многих боевых Рю в Японии до Мэйдзи), при этом власть не находит в этом ничего плохого. Это потому, что это делается на уровне специализированных органов, таких как армия или полиция (но также, увы, в некоторых сферах, осуждаемых законом).

    И, именно этой направленности достаточно, чтобы оставить недовольными тех, кто, подобно мне, хотел бы, чтобы эта забота и эта инициатива исходили от наших настоящих специалистов по боевым искусствам, от наших «мастеров оружия», Именно от них те, кто сегодня является частью этих уполномоченных сфер, в своем подавляющем большинстве, научились всему на уровне практики боевых искусств (и не всегда об этом помнят). Для них эта интеграция является законной.

    Для того, кто не имеет право на то, чтобы выйти за рамки практики доджо, это совершенно невозможно. Отказавшись, по юридическим причинам и для удобства, от современной оружейной сферы, Будо, несомненно, сохраняет древний дух, но ценой того, что могло бы быть Бугеем нашего времени. Что с исторической точки зрения боевых искусств (с точки зрения личного и ближнего боя) очень жаль.

    Конечно, рассмотрение практических способов такого развития событий может вызвать некоторые проблемы. Особенно на фоне боязни огнестрельного оружия, которая только усилилась с последними событиями. Исходя из этого, и при полном осознании ответственной и содержательной воспитательной работы, которую пришлось бы провести в этом случае, не было бы ничего немыслимого, абсолютно невозможного. Конечно, есть законы, которые необходимо соблюдать абсолютно, и правила безопасности, которые нельзя импровизировать по щелчку пальцев. Безусловно, обширный проект для размышлений, тщательной работы и последующих действий.

    Тем не менее, есть ещё возможные направления, которые я также предлагаю в Тенгу-рю Ходзюцу, но которые не находятся в центре этой темы. Давайте просто сохраним идею «пути Хо-дзюцу» для грядущего Шин-бугей/Шин-будо. Для боевого искусства с интегрированными приемами Дзиген-рю прошлых лет! Как ветеран этого «боевого», которое должно оставаться полностью эффективным, но обучающим с упорством, я нахожусь на передовой этого (безусловно, далекого) будущего. В суровом, серьёзном, осознанном, прозрачном подходе на расстоянии нескольких световых лет от сегодняшних «боевых спортивных игр». С исторической точки зрения, возможно, даже вне мира современных доджо и кейкоги. Боевой дух может выжить только при соприкосновении с вызовами своего времени…

Где прошлое бросает вызов будущему

    Я всегда старался извлечь уроки из прошлого с величайшим уважением. Пытаясь понять то, на что оно вдохновило меня, чтобы понять будущее, которое не было бы простым повторением прошлого, заставляя наши общества делать своего рода «бег на месте», не представляющий интереса. Эта давно утвержденная моя позиция уже ни для кого не является секретом.

    Мне посчастливилось установить связь: после того, как я провел первые десятилетия своей практики карате, придерживаясь форматов основных стилей, включая Шотокан, без каких-либо вопросов. На меня повлияла боевая стрельба, изученная мной во время стажировки в правоохранительных органах, куда я был принят. После чего, в возрасте 54 лет (20 лет назад…), я ещё несколько раз обращался к мастерам стрельбы (6), чтобы с жадностью «узнать» то, что могло бы «подкорректировать» мою практику голыми руками и снова сделать её внушающей доверие (и вполне в духе боевого искусства, то есть для разумной практики искусства, которое по определению остается для меня «свободным», не нуждающимся ни в моей деятельности, ни в том, чтобы наступать на пятки другим).

    Благодаря открытию Хо-дзюцу в его современном выражении я был вынужден по-новому взглянуть на свою боевую практику. Я почувствовал в нём тень прежнего подхода Дзиген-Рю… Поскольку карате убедило меня, что моя рука – это сабля… почему же моя рука также не может быть применима для оружия, отличного от обычного Кобудо (и разрешённого). Я размышлял, искал, сравнивал, объединял, упрощал.

    Таким образом, «Моё» карате (Тенгу-Рю Каратедо, (7)) быстро впитало в себя так много вещей, обнаруженных в боевой стрельбе, которые я адаптировал, объединив главное, то есть поведение, для практики в доджо (но, очевидно, без использования реального оружия в этой обстановке!). Некоторые, кто знал об этом, осыпали его камнями как «карате – револьвер» (дословно)… Насмешка или невежество. Разве мы говорим о Мацумуре как о «Тоде-катане»? Каким образом сильное влияние огнестрельного оружия на практику голой рукой было бы менее актуальным сегодня или более шокирующим, чем влияние меча на голую руку более века назад? Тот же подход, оружие своего времени.

    Моя «система Тенгу» (или «Путь Тенгу», характерный для среды доджо) является кульминацией постоянства в размышлениях, исследованиях, открытиях. Это подход, при котором мы не торопимся, выйдя за рамки банального синтеза стилей, предлагая один и тот же подход к бою. Потому что я хочу вдохновить новую динамику в результате сближения между параллельными областями, которые до этого момента игнорировались. Подобно тому, что было сделано в Дзиген-рю древних и свирепых воинов Сацума. Из соображений реализма и необходимости. В конце концов, чем подход Тенгу-Рю, основанный на этом, отличается от истинной традиции?

    Я давно пишу, что насилие (с современными средствами и, прежде всего, в поведении нынешних агрессоров) сегодня уже не то, что было 150 лет назад. И что настанет день, когда (истинное) боевое искусство будет обязано, наконец, также применять действенные ответы на нападение. И эти ответы будут с оружием и против оружия, когда оно будет присутствовать в ближнем бою. Много лет назад я пролил свет на этот аспект боевых искусств, сделав его одной из трёх областей компетенции моего «Пути Тенгу», Тенгу-рю Ходзюцу (двумя другими являются Тенгу-рю Каратедо и Тенгу-рю Кобудо).

    И моя опубликованная в 2009 году работа «Стрельба из пистолета» (8) очень широко интегрировала «воинское поведение» в практику стрельбы, что так называемые специализированные круги довольно широко признавали, в отличие от доджо, которые, в лучшем случае, предпочли игнорировать то, чего они не знали. И где это объясняется тем, что очень немногие люди готовы задаваться вопросами. Хотя, что меня радует, периферийное сканирование и цветовая кодировка, преподаваемые мной в течение более 20 лет в Тенгу-Рю, вызывают интерес здесь и там….

    Всем известно, что в период с 1968 (!) по 2014 год я всегда популяризировал и с энтузиазмом публиковал почти сотню книг, но что известно меньше (это труднее признать), так это то, что я ещё никогда не останавливался (это грядёт, но тогда я ничего не смогу с этим поделать), я никогда не полагался на то, что могло показаться само собой разумеющимся. Что я также постоянно искал, вне привычных и обнадёживающих путей, внедрял новшества, и что я полностью принимаю всё это.

    Верность «воинскому» Пути убедила меня, уже после 57 лет присутствия в моей повседневной жизни, что лучшее, чему можно там научиться, содержится в известном утверждении «Меч — это сокровище в ножнах». Тем не менее, меч регулярно должен затачиваться, поскольку техника регулярно уточняется, обновляется, и цель всего этого – мгновенная потенциальная эффективность. В духе «не сражаться, не страдать», который я установил в качестве основы практики в своем Тенгу-рю.

    Это стало «моей» правдой. Она вполне заслуживает того, чтобы вместе с другими, с общим уважением и терпимостью, иметь вес в мире ненасилия, на который указывает послание истинно «боевых» искусств, а не ошибочных искусств, в обществе, где последние человеческие ценности так сильно подорваны, а может быть, и разрушены и уже совсем утрачены.

    В этом отношении я также вынужден констатировать и сожалеть о том, что моя страсть к боевому искусству в его самом чистом и ценном виде и мои постоянные усилия по его распространению во всём его значении были недостаточными для того, чтобы убедить. Всё это не придало новой авторитетности фундаментальной боевой практике «голой руки» и не убедило в полезности этого направления в современном мире и (тем более) в будущем.

    Когда-нибудь мы окончательно потеряем все ориентиры, которые на протяжении стольких веков обогащали основы нашей цивилизации. Поэтому, как говорится, мы не сможем избежать последствий этой объявленной печальной хроники. Как историк, посвятивший свою профессиональную жизнь изучению ошибок, столь часто совершаемых людьми, пытаясь разобрать их вечные механизмы, я никогда не скажу достаточно, насколько я глубоко сожалею об этом.

 

Роланд Хаберзетцер (www.tengu.fr)

 

 

(1) См. более широкие разработки для исторических упоминаний и японских терминов в моей «Новой энциклопедии боевых искусств», выпуск которой был опубликован в 6-м и окончательном издании только что издательством Amphora (www.ed-amphora.fr). Необходимо минимальное понимание культурной основы, из которой исходят методы и стили, которые мы практикуем сегодня, чтобы понять смысл этого. Иначе мы смогли бы практиковать очень искусственное Будо, то есть… «Оторванное от реальности»!
(2) По крайней мере, в стилях, соответствующих спортивным формам, с их требованиями, связанными с неизбежным духом соперничества.
(3) Существовал также «танец с палками Дзиген-рю» (Дзиген-рю-бо-одори), танцевальные последовательности, разновидности популярных ката, воспроизводящих движения защит и атак бытовыми предметами, не имеющими вида оружия (Какуши-буки), такими как трость, палка, флейта, весло… Эти древние формы жестов, которые до сих пор можно встретить на острове Окинава, принадлежат Того Сигэмаса (1604-1659), сыну основателя Дзиген-рю, они являются адаптацией для тех, кто, не будучи самураем, не мог носить оружие (примечание: в 1997 году в Кагосиме был открыт музей, посвященный Дзиген-рю, Дзиген-рю Ширёкан.
(4) Дэвид Халь: «Энциклопедия японских боевых искусств» (Коданша, США, 2012 г.). Превосходная работа, касающаяся часто очень подробных генеалогий школ Кен-дзюцу, в частности.
(5) После того, как я позаботился о том, чтобы объяснить этот подход молодому и энергичному специалисту по карате, во время моего последнего визита в Японию я хотел оставить ему несколько документов по моей концепции обновленного Хо-дзюцу. Последний объяснил мне с улыбкой, явно полной сожаления, что об этом даже не стоит думать… Он не сможет использовать это или даже намекнуть на это в своей стране.
(6) Сенсей Хаберзетцер также имеет несколько степеней по боевой стрельбе, в том числе по стрельбе из пистолета, которые были выданы ему с 1994 года престижными инструкторами в США и Швейцарии, где он прошёл обучение «Новой технике боевой стрельбы» (ныне «Обучение стрельбе»). Его сообщения на эту тему, особенно регулярно публиковавшиеся в журнале «Коммандо» в период с 2003 по 2011 год (раздел «Боевая стрельба»), были пионерами в этой теме (прим. редактора).
(7) «Тенгу-рю Карате-до, фундаментальная практика пустой руки» (издательство Budo éditions, 2014. На сайте www.budo.fr).
(8) «Боевая стрельба из пистолета» (издательство Amphora, 2009. переизданная в 2017 издательством Budo Editions).

Перевод текста с французского:
Наталья Щукина, 4-ый Дан Тенгу-рю Карате-до ®©

Опубликовано с разрешения автора